Поэт писал стихи в отличие от нас, но и нам это очень близко. Журналисты называют собранные сведения по-разному: исходники, материал, глина, сырец… Это во многом хаотичная масса разнообразной информации, из которой вам предстоит «лепить» скульптуру вашего журналистского продукта. Добыча информации или исходного материала — большой и увлекательный труд.

Ещё раз: мыслим системно, решаем, какой ракурс важен и интересен, берём лопату и роем.

Не жалейте времени и сил, разговаривайте. При этом очень желательно внятно обозначить, кто вы (журналист), и обязательно записать всё на диктофон или видеокамеру — начиная с того, как вы представляетесь. Респонденты бывают разные. Бывают официальные лица со встроенным цензором в голове, бывают одинокие люди, которым уже год как не с кем поговорить. Терпим и фиксируем всё. Главное — разговорить собеседника, расположить к себе. Зачастую респондент начинает рассказывать что-то действительно интересное спустя полчаса после начала беседы, привыкнув к вам, диктофону и камере. Бывает, что самое ценное прилетает вам в спину, когда вы уже попрощались и преодолеваете дверной проём.

Извлечь что-то полезное из официального ответа удаётся нечасто. Нередко в двух-трёх страницах канцеляризмов содержится примерно ноль полезной информации. Тем не менее не следует этим пренебрегать. Во-первых, может повезти. Во-вторых, отписка — тоже ответ. В-третьих, попытайтесь переключить мозги на язык официального ответа и всё-таки одолеть документ. В переводе на человеческий он может нести нечто ценное, что не было очевидно с первого взгляда.

Общественные слушания, пожар, митинг, землетрясение и прочее требуют присутствия журналиста на месте событий, если хотите, чтобы ваш текст отличался от того, что написали коллеги, сидя в кресле. Прежде чем отправляться «в поле», перечитайте закон о СМИ — ту часть, где говорится про права журналиста. На месте событий вам могут быть не рады. Заряжаем девайсы, берём запасные аккумуляторы и карты памяти, жилетку прессы и удостоверение, если есть. Едем на место событий и суём свой нос везде. Снимаем, записываем, разговариваем, смотрим, слушаем, фиксируем всё происходящее. Знакомимся, берём контакты. Стараемся проникнуть, но не влипнуть в историю. Улыбаемся и тупим. Эдакий профессиональный вездесущий дилетант с камерой и диктофоном.

Это самый спокойный и популярный способ сбора информации. Ему можно и стоит посвятить пару увесистых хрестоматийных томов. Попробуем вычленить самое важное.

Советы Пола Майерса, как правило, касаются поиска в Google, виртуальных архивах, соцсетях и различных сервисах. С ключевыми рекомендациями можно познакомиться, например, на сайте GIJN и на сайте Research Clinic, который Пол ведёт с 2003 года.

Если ваш женатый «подопечный» посещает «Клуб эротического массажа», а статья — про его экономические достижения на посту главы администрации, забываем про массаж, он никак не связан с темой.

Впрочем, ничего из того, что вы нарыли по теме или персоне, выбрасывать не надо. Рассортируйте и аккуратно сложите на полочку. Всё когда-нибудь может понадобиться.

Им стоит уделить отдельное внимание. Анонимность —
это всегда плохо для материала. Однако нередко источники соглашаются предоставить информацию только так. Если аноним не рассказал свою личную историю, а передал некие сведения о третьих лицах или организациях, то их стоит использовать только как зацепку и всегда стараться перепроверять. Особенно если сведения переданы на словах, а не в виде документов.

Вы набрали гору исходного материала. Пора рассортировать. Это — на понимание для вас, это — на полочку, а из этого будем делать статью. С последним предстоит поработать ещё. Что-то добрать, что-то уточнить, но главное — проверить всё на достоверность. Неточность или фейк мгновенно подрывают доверие читателей, даже если репутация серьёзного СМИ до этого завоёвывалась годами.

Новость о смерти руководителя театра появилась в соцсетях, первоисточником информации назывался министр культуры региона. Радиостанция сообщила об этом в эфире, после чего позвонил сын якобы погибшего человека и сообщил, что тот жив. Пришлось давать опровержения и извиняться.

Конечно, не все сведения нуждаются в таких дотошных проверках. Вы вряд ли будете пытаться перепроверить прогнозы синоптиков, а в каких-то случаях достаточно будет не трёх, а двух источников. Руководствуйтесь здравым смыслом. В приведённом выше примере можно было позвонить родственникам режиссёра, в театр, в больницу, наконец. Да, врачи не имеют права давать подобные комментарии, но вдруг в вашей базе контактов есть инсайдер на месте?

Для полноты картины начинать лучше с «низов», чтобы подготовить свои неудобные вопросы к встрече с «верхами».

Ответьте на вопросы:

1. Как бы вы поступили, получив от врачей сигнал о ребёнке из дома-интерната в крайней степени истощения и с признаками применения насилия?
2. Каким образом проверяли бы информацию и при каких условиях опубликовали бы?
3. Можно ли было выдавать материал, не поговорив с представителями дома-интерната?

В идеальном мире между журналистом и читателем присутствует профессиональный неподкупный и независимый посредник — фактчекер. Именно он отвечает за корректность и достоверность информации.

Наталья может оказаться Наталией, Черешнев — Черешнёвым, а нынешнее ЗАО на момент описываемых событий было ООО. Вроде бы мелочи, но даже они подрывают доверие.

Глубокий фактчекинг можно позволить себе, если не горят дедлайны. Как рассказал «Силамедиа» Эван Гершкович, корреспондент Agence France-Presse, только у журналов есть службы фактчекинга вроде той, что имеется в The New Yorker. В новостных агентствах и ежедневных газетах достоверность — на совести журналиста и редактора. В России, кажется, вообще только такой вариант.

Фактчекер как отдельная единица — вид редкий, если вообще существующий.

В лучшем случае информацию проверяют два редактора. Поэтому большая доля ответственности лежит на самом журналисте. Но в процессе работы над большой историей взгляд замыливается. Поэтому, написав текст, отдохните от него, а затем постарайтесь перечитать так, будто видите впервые.